Иностранный бизнес продолжает уходить с российского рынка. Подобные настроения царят и в Кремниевой долине. Как пишет газета Washington Post, местные стартапы и инвесторы, в том числе и с русскими корнями, уже несколько лет стремились избегать прямых связей с Россией и российскими деньгами.
C начала войны Россией в Украине деловые связи с Россией подвергаются более пристальному вниманию. Некоторые предприниматели и инвесторы обеспокоены тем, что их источники капитала или связь с богатыми россиянами может испортить репутацию их компании или стартапа.
Аналогичным образом, когда усилилась напряженность между Китаем и США, американцы китайского происхождения столкнулись с дискриминацией и недоверием.
Предприниматель Юрий Мильнер признал, что более 10 лет назад занимал средства в ВТБ, чтобы вложить их в Facebook и Twitter. Но, как пояснил его представитель Washington Post, с 2011 года он не брал денег у российских инвесторов и выплатил заем ВТБ в 2014 году, когда против банка впервые были введены санкции США.
Другой известный инвестор из Кремниевой долины, американка Эстер Дайсон, покинула совет директоров «Яндекса» 7 марта 2022 года.
Y Combinator, крупнейший стартап-инкубатор Долины, в конце марта уведомил всех потенциальных инвесторов о необходимости подтвердить, что ни они, ни их «прямые или косвенные» партнеры не являются объектом санкций США. Организация заявила, что ужесточает свои стандарты в свете российско-украинской войны.
Другие венчурные капиталисты, которые когда-то хвастались своим доступом к российским деньгам и квалифицированным кадрам, давно дистанцировались от своих давних партнеров из-за личных убеждений или чтобы избежать вопросов со стороны предпринимателей, юристов и банков.
Среди них и Павел Черкашин. В 2021 году он покинул компанию, которая привлекла большую часть своих денег от российских инвесторов, в том числе швейцарского предприятия, которое, как он утверждает, было связано с детьми Сулеймана Керимова. В 2018 году Керимов попал в санкционный список США.
Черкашин подчеркивает: все, кто получает инвестиции от его новой компании Mindrock Capital, интересуются происхождением средств, и все российские инвесторы проверяются юристами.
«У нас нет ни олигархов, ни семейных офисов, ни корпоративных инвесторов — только индивидуальные инвесторы, которые пришли по рекомендации», — говорит он.
Не всегда ясно, какие инвесторы имеют значимые связи с попавшими под санкции россиянами. С учетом того, что ограничения продолжают расти, партнер, который кажется приемлемым сейчас, может оказаться нежелательным через несколько месяцев.
Инвестор Николай Давыдов признается, что вышел из Gagarin Capital не из-за рисков, а из-за того, что его бизнес-партнер хотел продолжать инвестировать в России.
Фонд Davidovs Venture Capital, созданный Николаем вместе с его супругой, не инвестирует в организации, присутствующие в России. Он рассказывает, что каждое предприятие, которое получает финансирование, просят подписать сопроводительное письмо, гарантирующее, что оно не будет выходить на российский рынок.
Нераскрытые источники инвестиций — обычное явление в Кремниевой долине, поскольку венчурные компании и стартапы не обязаны заявлять о своих спонсорах. Из-за этого многие организации боятся быть несправедливо обвиненными в получении зарубежного финансирования или поддержке бизнеса с учредителями или техническими специалистами из России.
Юристы предполагают, что федеральное правительство США усилит контроль за российскими деньгами, поступающими в Кремниевую долину. Вероятно, этим займется Комитет по иностранным инвестициям в США (CFIUS), который получил новые полномочия и ресурсы для изучения иностранных денег, поступающих в стратегически важные технологии, такие как ИИ, квантовые вычисления и кибербезопасность.
Пока внимание ведомства в первую очередь направлено на инвестиции из Китая. Но, по мнению экспертов Washington Post, новые полномочия позволят следить и за российским участием — даже сделками, совершаемыми косвенно через богатых инвесторов или частные лица без явных связей с государством.
В отличие от китайских компаний, предпринимателей и инвесторов, которые давно сотрудничают с Кремниевой долиной, участие России в высокотехнологичных стартапах США воспринималось скептически, и российские инвестиции составляют значительно меньшую долю иностранных денег, поступающих в Долину, чем cредства китайских фондов.
При этом существует лишь несколько венчурных фондов, имеющих явные связи с Россией, и, как считает Джим Льюис, директор программы стратегических технологий аналитического Центра стратегических и международных исследований, средства будут поступать в Кремниевую долину косвенно, через организации, которые затем инвестируют в компании с венчурным капиталом.
Это также затруднит поиск связей с правительством или миллиардерами из России.
По словам чиновников и инвесторов, говоривших с Washington Post на условиях анонимности, некоторые российские инвестиции и раньше вызывали тревогу в Долине, особенно в отношении технологий, имеющих значение для национальной безопасности. В некоторых случаях венчурные компании предприняли дополнительные шаги для проверки конфиденциальных технологических сделок, в которых участвуют российские инвесторы.
Тем временем, бизнес, который известен связями с Россией, часто пытается скрыть их. Как пишет Washington Post, после начала российско-украинского конфликта лондонская венчурная компании Redline Capital Management убрала с сайта упоминание Владимира Евтушенкова и его дочери Татьяны. Она и другой менеджер Redline не ответили на запрос издания о комментариях.
В последние недели появились подтверждения тому, что зависимость от российских денег может быть рискованной.
Сервис экспресс-доставки продуктов Buyk, поддерживаемый венчурными компаниями со связями в России, прекратил работу в марте, объявив о банкротстве. В качестве причины называется неспособность инвесторов обеспечить денежные вливания.
Джеймс Уокер, который в ноябре стал исполнительным директором Buyk, рассказал Washington Post, что компании не удалось привлечь значительный объем новых средств от американских инвесторов, прежде чем закончились наличные.
Хотя фонд Маши Буше относительно небольшой по меркам Кремниевой долины, ее случай – один из самых заметных примеров того, как российско-украинский конфликт повлиял на отношение к российским инвестициям.
Пять лет назад многообещающая венчурная капиталистка (тогда она использовала девичью фамилию Дрокова) собирала инвестиции в стартапы Кремниевой долины.
Известная в России как бывший лидер молодежной организации «Наши», Маша переехала в Сан-Франциско и основала PR-агентство, а позже – венчурный фонд Day One Ventures. От других венчурных инвесторов ее отличала необычная биография и предполагаемые связи с влиятельными финансовыми покровителями за рубежом.
Со ссылкой на документы в распоряжении Washington Post, газета пишет: в ходе кампаний по сбору средств Дрокова сообщала, что в Day One инвестировали российский миллиардер Александр Мамут и конгломерат, принадлежащий Владимиру Евтушенкову.
Оба они были в 2018 году внесены в список олигархов, подготовленный Министерством финансов США в связи с соответствующим законом. Тогда власти США объяснили, что речь не идет о санкциях или обвинении в каких-то правонарушениях – якобы список был составлен из тех, чей капитал превышает $1 млрд.
Сейчас Маша Буше утверждает, что она не писала email, в котором среди инвесторов в ее фонд называли Мамута и других богатых россиян, и что письмо, должно быть, было сфабриковано. По ее словам, она долгое время избегала российского финансирования.
The Post приводит ее цитату, прозвучавшую в ходе одного из нескольких интервью, состоявшихся в марте.
«Это токсичные деньги с 2014 года, после Крыма, — отмечает Маша Буше. — Я бы не смогла открыть банковский счет, если бы кто-нибудь из этих людей был среди инвесторов».
В конце марта 2022 года через своих юристов она передала Washington Post заявление, в котором выразила сожаления об участии в движении «Наши» и признала, что разорвала связи с российским бизнесом.
Когда она приехала в Кремниевую долину, ее хорошо знали в России из-за участия в общественном движении «Наши» и съемок в документальном фильме «Поцелуй Путина». Она стала пресс-секретарем группы и вела прокремлевское онлайн-шоу, что принесло ей опыт в сфере связей общественностью. Покинув организацию, она объявила об уходе из политики ради карьеры.
Одним из первых и важнейших клиентов Буше был Сергей Белоусов, технологический предприниматель советского происхождения, который переехал за границу и основал Acronis и венчурную компанию Runa Capital. Позже Белоусов стал гражданином Сингапура и в прошлом году сменил имя на Serg Bell.
Буше работала в Runa, а затем переехала в США, чтобы помочь Белоусову в реализации новых технологических проектов. Полученные опыт и связи помогли ей запустить венчурный фонд Day One Ventures.
Во время поиска инвесторов она рассказывала одному из собеседников, что через ее фонд инвестировал в том числе Александр Мамут. Это подтверждают материалы, имеющиеся в распоряжении Washington Post. Другой источник, которого Буше также упоминала среди инвесторов, рассказал изданию, что был на презентации, но он так и не вкладывался в фонд.
Другой потенциальный инвестор получил от нее презентацию, в которой упоминалось, что Буше занималась продвижением в медиа научно-образовательного стартапа MEL Science и «провела более 10 презентаций для инвесторов, которые помогли закрыть раунд на $2,5 млн, возглавляемый Sistema Venture Capital», принадлежащей компании Евтушенкова.
В интервью 2019 года она рассказывала, что первым инвестором Day One был Дмитрий Еремеев, российский предприниматель, который курирует холдинговую компанию FIX и стартап онлайн-банкинга Bank 131. Оба, согласно сайтам, базируются в Казани.
Washington Post отмечает, что изданию не удалось связаться с Мамутом для получения комментариев или получить ответы от АФК «Система» Евтушенкова. Еремеев не ответил на запрос о комментариях.
Портфолио Day One Ventures включает поисковые системы DuckDuckGo и You.com а также Worldcoin, который платит людям собственной криптовалютой в обмен на сканирование сетчатки.
Буше рассказала Washington Post, что она не может взять деньги российских инвесторов отчасти потому, что это противоречит позиции Белоусова, одного из важнейших первых партнеров фонда. Но он отметил, что не возражает, чтобы Day One принимал инвестиции у независимых россиян, как это делала Runa Capital. Он сообщил изданию, что из России Day One получил «менее 15%, может быть, 10%» средств и предложил уточнить цифру у Буше.
По ее словам, правильная цифра равна нулю.
«Я не брала никаких денег из России. Я просто никого не знаю», — комментирует Маша Буше.
