В прошлом году прямые и венчурные инвестиции в России составили $3 млрд, по данным Российской ассоциации венчурного инвестирования (РАВИ). Это на 70% превышает показатели 2010 года ($1,74 млрд). "Индустрия преодолела последствия кризиса и медленно, но верно возрождается", - отмечает Альбина Никконен, исполнительный директор РАВИ.
Многие эксперты из года в год прогнозируют: конкуренция на рынке вынудит инвесторов рассматривать проекты на ранних стадиях в таких секторах, как нанотехнологии, биотехнологии, энергетика. Но пока структура инвестиций меняется медленно. Половина всех инвестиций в прошлом году досталась компаниям потребительского рынка - около $1,5 млрд. Второе место занимают в совокупности отрасли телекоммуникаций и компьютеров. Компании данного сектора получили около $560 млн (примерно 18% общего объема инвестиций). На третье место несколько неожиданно вышла отрасль промышленного оборудования, инвестиции в которую составили более $490 млн (примерно 16% общего объема инвестиций).
Однако пока радоваться рано, потому что такой вклад обеспечила одна крупная сделка размером $480 млн. Это проект пермской компании "Новомет", которая работает более 20 лет, по расширению производства погружного оборудования для добычи нефти. Инвесторами выступили "Роснано", Baring Vostok и Russia Partners.
Как рассказывает Альбина Никконен, эта сделка стала одной из самых громких, произошедших в 2011 году: впервые в отечественной практике инвестиции в высокотехнологические компании (в данном случае - занимающиеся разработками и производством в сфере нанотехнологий) осуществили классические фонды прямых инвестиций, основанные западными инвесторами. До последнего времени их интересы были достаточно далеки от сферы высоких технологий.
"Ближайшее будущее покажет, являемся ли мы свидетелями зарождения высокотехнологического тренда в отраслевых предпочтениях фондов прямых инвестиций", - отмечает Альбина Никконен. В 2011 году также отмечалась определенная активность венчурных инвесторов в отраслях транспорта, биотехнологий и экологии, однако изменения незначительны. В электронику, медицину, биотехнологии, экологию и транспорт всего вложено менее 2% инвестиций.
Отрасль IT - одна из наиболее любимых у венчурных инвесторов. Не только в России, но и в мире.
"Благодаря активному участию государственных инвестиционных институтов резко возросло количество и качество startup-проектов в разных областях, - говорит Александр Яковлев, коммерческий директор CoFiTe. - Конечно, в первую очередь это проекты в области информационных технологий, но также есть интересные и проработанные проекты в медицине, биотехнологиях и других сферах бизнеса". Кроме этого, по его словам, серьезный вклад вносят инкубаторы проектов, которые дают необходимые знания в развитии бизнес-идеи, анализе рынка и конкурентной среды. "Эти возможности дают шанс всем, кто обладает некой идеей, создать свой бизнес с нуля", - считает Александр Яковлев.
Надежда Рейнганд (Патентовед, США)
Статистика патентования российских инноваций за рубежом удручающая. Например, ежегодно в США подается всего 200 патентов, в которых авторами являются россияне, и только около 30 из них - действительно из России, в остальных случаях просто ученые с российским гражданством, работающие на крупные компании и отдающие им свою интеллектуальную собственность. Для сравнения: японцы получают около 35 тыс. патентов США в год, и даже маленькая Голландия - около 6 тыс. в год. Как патентовед я вижу, что, пожалуй, единственная российская хай-тек-компания, конкурирующая на равных на рынке США, - это "Лаборатория Касперского". Буду рада ошибаться, но патентный анализ показывает только ее. Если Россия выбирает особый путь, то, наверное, надо изобретать новый путь ведения инновационного бизнеса - по понятиям. Если идти проторенным путем, то необходимо выходить на международный рынок и следовать его стандартам.
Предприниматели также отмечают, что стало легче найти деньги для расширения предприятия и ассортимента выпускаемой продукции.
Однако для наукоемких проектов со сроком окупаемости больше 1,5-2 лет найти деньги по-прежнему сложно. Достаточно высокие риски заставляют инвесторов относиться к новым проектам настороженно, хотя и доходность в случае успеха может быть очень высокой.
Сергей Карамышев (Генеральный директор ООО "Химмет")
Венчурного инвестора найти не просто. А очень просто. Но под 100% (в среднем) годовых, до 1-2 млн рублей, за 51% предприятия и с рисками: если все пойдет хорошо, инвестор может забрать все, если плохо - продаст свою долю банку, тот - коллекторам, те - бандюкам… Палкой уже отбиваемся от таких инвесторов. По моему мнению, изменений особых нет и быть не может, пока в России очень мало спроса на инновации. А инновации как инструмент конкурентной борьбы в России не нужны, потому что компании либо по определению госмонополии, либо борются совершенно другими способами (силовые наезды, распилы-откаты и т. п.). Рынок инноваций есть только на Западе/Востоке, но вылезть на западный/восточный рынок малому предприятию с железками очень тяжело (таможня, экспортный и валютный контроль, сертификация, "Почта России" и т. п.). Особняком стоят ИТ-технологии - для этого сектора все гораздо легче.
Неохотно вкладывают деньги инвесторы и в проекты на ранней стадии. Так, в прошлом году только $270 млн было вложено на венчурных стадиях, тогда как на этапе расширения, реструктуризации и поздних стадиях зафиксированы инвестиции на общую сумму около $2,8 млрд. Таким образом, доля сделок по объему инвестиций на венчурных стадиях сохраняется, как и в предыдущих периодах, на уровне примерно 10%.
Говорить о сложившейся системе венчурного финансирования проектов с большой степенью риска не приходится, особенно в малом и среднем бизнесе.
"В последние 2-3 года в смысле работы с инвесторами для нас ничего не изменилось, - говорит технический директор ООО "НПП "Иста" Сергей Юркин. - Новости про инновационные компании, которые из гаража выходят на биржу, по-прежнему можно узнать из Америки. У малых инновационных предприятий нет залога, который был бы интересен инвесторам, поэтому между ними нет и взаимоотношений. Никакая интеллектуальная собственность (даже патент России или США) не является у нас ликвидным залогом".
Рассчитывать на венчурные вливания пока могут лишь инновационые компании, которые уже выпускают продукцию, имеют успех на рынке или имеют доступ к госзаказу и которым нужны средства на расширение. "Сейчас, правда, стало чуть больше заказов от государственных структур, есть ощущение, что появились деньги в науке и оборонной промышленности. Вот с этим мы связываем определенные надежды", - говорит Сергей Юркин.
Развитию рынка мешают и растущие бюрократические барьеры. "Мы производим спасательные линеметы, основанные на новом принципе, - говорит Сергей Юркин. - И если раньше при экспорте одного стандартного комплекта спасательного линемета мы каждый раз должны были оформлять так называемые код ТН ВЭД и форму "А", что приводило к значительному увеличению цены, то теперь экспорт заблокирован полностью. Наша продукция стала невыездной".
По его словам, эта техника актуальна при катастрофах и ЧС, связанных в том числе с наводнениями. Из США и Европы аналогичная продукция на российский рынок поступает без затруднений, а "мы на запрос из тех же США или Испании отвечаем отказом, мотивировка которого им мало понятна", - сетует Сергей Юркин.
Пока таможня и прочие препоны мешают технологическому бизнесу, класс технологических инвесторов в России не образуется.
"После нескольких весьма неприятных инцидентов с российскими инвесторами я в России инвестиции уже не искал", - говорит Дмитрий Климов, генеральный директор ООО "Стереоник", которое занимается разработкой оптического микроскопа нового поколения - флуоресцентного наноскопа (в 2010 году этот проект прошел в финал американского конкурса инновационных стартапов MassChallenge, в 2011-м стал участником программы финского бизнес-акселератора Startup Sauna). "Люди, которые умеют зарабатывать на технологиях, делают это не в России. Те, кто делает в России, на технологиях по большому счету не зарабатывают, - считает Дмитрий Климов. - Есть конечно же класс предприятий, тесно взаимодействующих с государственной машиной на разных уровнях, но они далеки как от глобального технологического бизнеса, так и от стартапов и по большому счету добавленной стоимости стартапу благодаря своим smart money дать не могут.
