Иностранные инвесторы не спешат в Украину, ссылаясь на политические риски и экономическую нестабильность. При этом международные финансовые институты то и дело поддерживают украинскую экономику. В 2014 финансовом году Международная финансовая корпорация вложила в украинские проекты $470 млн, из них более половины пошло на поддержку агробизнеса. Сейчас корпорация активно сотрудничает с государственным сектором, инвестирует в энергосберегающие проекты, а также осуществляет поддержку банковского и аграрного сектора. О том, почему иностранные инвесторы опасаются вкладывать деньги в Украину, а также о практике и планах работы IFC в Украине ЛІГАБізнесІнформ рассказала глава представительства корпорации в Украине Елена Волошина.
- В последние несколько месяцев вы активно встречались с иностранными партнерами с целью улучшения инвестиционной привлекательности Украины, узнаваемости нашей страны в мире. Есть ли какие-то результаты от этих встреч? Как Украину воспринимают в мире?
- К сожалению, сказать, что визиты преобразовали инвестиционный имидж Украины, я не могу. И на это есть весомые причины. Во-первых, конфликт на Востоке. Зачастую инвесторы не очень оcведомлены и представляют, что военное противостояние идет по всей стране, и им нужно объяснять, как все на самом деле, что конфликт имеет локализованный характер. Второй фактор - это реструктуризация суверенной задолженности и разговоры по поводу потенциально возможного дефолта. Естественно, любой серьезный инвестор в этих условиях трижды подумает. И третий фактор - это то, что мы миру до сих пор не послали никакую хорошую историю. Мы же все из детства, мы все любим истории. Можно перечислять количество реформ, проведенных в последнее время, можно отметить действия нового правительства по работе с госпредприятиями, можно отметить то, что делается в Национальном банке и в банковском секторе. Но это не те истории, которые воспринимаются миром, как что-то кардинальное. Все это вместе приводит к тому, что пока инвесторы находятся на границе, они сидят и ждут, делают определенные вылазки, потому что ликвидности в мире много, но реально пока единственная инвестиция, о которой можно сказать, - заход Horizon Capital в Розетку.
Сейчас инвесторы, которые появляются в стране, двух типов: одни ищут дешевые активы, но их ожидания еще не соответствуют готовности украинских собственников эти активы продавать. И есть интерес у так называемых стратегов, которые сфокусированно хотят зайти на украинский рынок, поскольку тут более 42 млн населения либо есть интересные товары, которые потенциально хотят вывозить на свой рынок. Тут уместно говорить об азиатских компаниях - китайские, корейские, арабские инвесторы, которые заинтересованы в приобретении, например, наших продуктов питания.
- А в разрезе отраслей какие направления продовольствия пользуются наибольшим интересом у инвесторов?
- Во-первых, мы уже лидеры по экспорту масла, в первой тройке по экспорту зерна. Это все востребовано и будет востребовано. Но нет никакой причины, почему Украина как производитель зерна не может конвертировать зерно в более высокую добавленную стоимость через мясо. То, например, что продемонстрировал в свое время Мироновский хлебопродукт путем вертикальной интеграции в холдинге. Сейчас компания работает на украинском рынке, продает в Африку, Азию, на Ближний Восток, начинает выходить в Европу. То же самое можно совершенно спокойно делать и со свининой. Это нонсенс - Украина до сих пор импортирует свинину! Мы легко можем ее экспортировать. То же самое можем делать и по другим мясным направлениям.
С молоком сложнее, поскольку проблема у нас в том, что львиная доля молока собирается у населения. А раз так, трудно гарантировать его качество. Помимо больших фирм-покупателей, которые уже существуют, для того чтобы сделать качественный забор молока у населения, нужно фермеров каким-то образом организовать. В Украине кооперативы пока не очень распространены, хотя необходимость есть.
Об агропромышленном комплексе
- Вы говорите о свиноводстве. Сейчас насущная проблема в отрасли - борьба с вирусом африканской чумы свиней. Это наверняка отпугивает инвесторов...
- Все зависит от того, как мы с ней справимся. Министерство этим вплотную занимается. Но, надеюсь, локализовать проблему удастся.
- Продолжая разговор об агросекторе, не могу не спросить о ваших проектах. IFCпрофинансировала несколько десятков украинcких агрокомпаний. Расскажите, как вы отбираете своих клиентов? Сколько кругов ада нужно пройти, чтобы завоевать лояльность корпорации? Ведь далеко не каждая компания может получить финансирование IFC.
- Для начала нужно быть компанией определенного размера. Поскольку у нас минимальный размер инвестиций - $15-20 млн, мы отталкиваемся от капитализации по балансу. Минимальная капитализация компании должна быть около $80 млн. Это не значит, что мы не финансируем малый и средний бизнес. Мы не делаем этого напрямую - только через банки, через другие финансовые институты. Второе - у компании должны быть собственники и менеджмент, которые имеют четкую стратегию и понимают, куда хотят двигаться в течение трех-пяти лет. Потому что если эта стратегия включает серьезный виток в развитии и компании необходим серьезный финансовый партнер, те процедуры и формальности, о которых мы говорим, воспринимаются как цена, которая платится за работу.
Если предприятию нужно, например, $2 млн на установку новой линии, то это не к нам. А если у компании есть амбиции - стать лидером, забрать большую долю рынка, добавить элемент по энергоэффективности в своем развитии, тогда это клиент наш. Но тогда все требования к компании в части корпоративного управления, международной финансовой отчетности не воспринимаются как обуза. Компания понимает, что это нужно ей.
- Новые компании финансируете?
- Сейчас, в условиях кризиса, нам сложно добавлять новые имена, мы в основном поддерживаем уже имеющихся. Хотя свиноводческий холдинг Нива Переяславщины - одно из немногих новых имен среди наших клиентов. Для существующих клиентов у нас меняются инструменты поддержки, поскольку практически все останавливают инвестиционные проекты, а банки срезают лимиты на оборотные средства, мы выделяем им средства на оборотку.
- Что сейчас происходит с попавшим в дефолт агрохолдингом Мрия, крупным кредитором которого вы являетесь?
- Я очень надеюсь, что компания выживет.
- У вас есть программа поддержки аграриев совместно с компанией Bayer и банком Креди Агриколь, в рамках которой корпорация выделяет $60 млн покупку средств защиты растений. Ранее в этом направлении вашим партнером был Райффайзен Банк Аваль. Почему сменили партнера и почему именно Bayer выбран поставщиком?
- Мы начинали сотрудничество с Bayer еще несколько лет назад. Сначала работали с Авалем, потом присоединился Креди Агриколь. Сейчас мы продлеваем проект с Авалем и Bayer - фактически это продолжение той же программы. С нашей стороны, мы искали механизм финансирования небольших фермеров, потому что как институт развития мы прекрасно понимаем, что можно финансировать агрохолдинги, но необходимо помогать и малышам.
Просто дать кредитную линию банкам, чтобы те финансировали фермеров, сложно по трем причинам. Потому что, во-первых, сегодня очень высокая цена ресурса для фермера, фермеру давать доллар нельзя, а гривня дорогая. Вторая причина в том, что не все банки имеют экспертизу, как оценивать заемщиков в сельское хозяйстве. И третья причина в том, что у маленького фермера не хватает залогов, чтобы получить ресурс. Уже исходя из этого мы придумали несколько механизмов поддержки. Один из них - векселя, которые авалируются банком под закупку средств защиты растений в счет будущего урожая. Это своеобразный форвард, подкрепленный банком для распределения рисков.
Второй механизм, который мы одолжили в Бразилии, - это аграрные расписки. Пока в полную силу он не заработал, пилотный проект прошел в Полтавской области. Сейчас мы работаем над запуском в нескольких новых регионах, а также идет тендер на выбор компании, которая будет заниматься регистрацией расписок. Конечно, есть еще несколько моментов, которые нужно было бы снять на законодательном уровне, чтобы механизм заработал. Я не думаю, что к нему сразу присоединятся банки, поскольку нужно механизм отработать. Но нашими партнерами сейчас выступают поставщики всего того, что закладывается в землю, и те, кто потом это все покупает. Таким образом, у нас есть замкнутая цепочка, позволяющая профинансировать производителя до посева урожая и после его сбора.
- В Минагрополитики анонсировали разработку механизма аграрного страхования, и корпорация является одним из участников разработки этой программы. В чем суть этого механизма?
- Агрострахованием мы занимаемся в Украине уже несколько лет. И самое ценное, что нами разработано, - это стандартные продукты по страхованию зерновых культур. Все прекрасно понимают, что если случится неурожай, то это коснется большого участка, а не отдельно взятого хозяйства. Чтобы покрыть эти риски, усилий одной компании не хватит, нужно объединяться с перестраховщиками. А чтобы перестраховщики сюда заходили, нужно понимать, по каким правилам этот рынок играет.
Второй момент, над которым мы долго бились, к сожалению, нам не удался. Мы хотели создать механизм, который бы консолидировал усилия рынка. Мы поддерживали идею создания страхового пула, но, как многие идеи, которые работают в мире, в украинских реалиях она не сработала. Сегодня мы имеем пул, который не работает, он довольно закрытый, не все компании в агростраховом пуле занимаются агрострахованием, и вообще такое впечатление, что создан он для того, чтобы внутри распределялась государственная поддержка. Давайте будем реалистичными: господдержки нет и вряд ли будет в ближайшее время. Как выруливать, мы сейчас совместно с министерством и думаем. Потому что в нынешнем виде агрострахование не работает.
- Что нужно сделать?
- Думаю, было бы целесообразно усилить роль регулятора, но проблема в том, что сам регулятор сейчас на стадии передачи его под Национальный банк. Нужно почистить рынок и потом уже думать над тем, как объединять усилия страховых компаний и туда же приводить перестраховщиков.
- А можете ли назвать общую сумму инвестиций, которую планируете вложить в агросектор по итогам 2015 года?
- Вы знаете, у нас, в отличие от других финансовых институтов, особенно тех, которые финансируют государство, лимитов нет. У нас есть ориентиры, но мы их можем и перевыполнить, и недовыполнить. В целом в Украине мы можем инвестировать $300-500 млн ежегодно, половина этой суммы, даже больше, запланирована на АПК. Но по факту мы делаем гораздо меньше. Все зависит от проектов. В прошлом году мы работали над несколькими проектами, но они не реализовались в силу того, что касались госсектора.
Об энергетике и банках
- Если говорить о госпроектах, не могу не спросить об инициативе корпорации поспособствовать развитию газового сектора. Министр энергетики Владимир Демчишин заявил о том, что IFC рассматривает вероятность инвестирования $300 млн в закачку газа в подземные хранилища. На каком этапе этот проект?
- Я, к сожалению, не могу комментировать этот проект, поскольку связана условиями конфиденциальности. Вот министр может, а я нет.
- Жаль. А как развивается при вашей поддержке программа энергоэффективности?
- Довольно активно. У нас есть несколько программ по энергоэффективности. Одна из них - в жилищном секторе. Понимая, что установка котлов в отдельных квартирах существенно ситуацию не улучшит, мы много усилий потратили, чтобы было принято законодательство по созданию организаций совладельцев многоквартирных домов, и параллельно работали над разработкой банковского продукта под это направление. Сейчас наиболее активен в этом вопросе Ощадбанк. В рамках программы мы потенциально даже рассматриваем возможность предоставления банку ликвидности.
- Однако в программе заложены очень высокие ставки процентов по кредитам - до 25% годовых. Вряд ли рядовые украинцы позволят себе такой кредит даже при условии частичной компенсации процентов государством...
- Процентная ставка - это отражение рисков, таким образом рынок на сегодня оценивает риски.
- Объем инвестиций в энергоэффективность Украины, по оценкам IFC, составляет около $50 млрд. Каким из этой суммы может быть вклад корпорации?
- Все зависит напрямую от количества проектов. Мы должны остаться в объемах около $500 млн в год по всем направлениям. Если мы говорим о финансировании промышленного предприятия, то финподдержка - $15-20 млн, как и в других секторах. Но мы можем говорить еще и о кредитной линии для банков, которые потом могут финансировать небольшие компании. Если совместно с банковской линией, то это $30-50 млн.
- В последнее время в формате сотрудничества с IFC фигурировало два банка: Укргазбанк и Мегабанк по вопросу докапитализации. На каком этапе эти проекты?
- Дополнительные вложения в Мегабанк осуществлены совместно с другими акционерами - ЕБРР и KfW Entwicklungsbank - в размере 42,3 млн грн.
Об Укргазбанке пока только говорится, есть желание со стороны собственника, в частности Министерства финансов, есть желание со стороны регулятора и со стороны самого банка, чтобы корпорация начала с ним работать. Сейчас мы только в начале этого пути, мы даже не вступили формально в какие-либо взаимоотношения.
- Есть ли срок, на протяжении которого проект должен быть реализован?
- Я не слышала о каких-либо временных ограничениях.
- Не так давно ЕБРР заявил о готовности финансировать строительство инфраструктурных объектов. Нет ли подобных планов и у IFC? Какие проекты вам были бы интересны?
- Однозначно, такие планы у нас есть. Первое, на что мы смотрим, - это портовая логистика, но озвучить детали пока не готовы. Мы также думали о том, чтобы сделать проект с Укрзализныцей по модернизации путей. Сейчас мы ждем, когда закончится процесс корпоратизации и станет понятно, с кем мы будем работать. Теоретически такая возможность есть, но там придется выбирать предприятию. Сейчас есть возможность привлечения ресурсов от международных финансовых институтов под госгарантии, и это одна стоимость ресурса, и есть наше финансирование, коммерческое, более дорогое.
- Есть ли в вашем портфеле некие инновационные проекты, в частности стартапы, IT-сектор?
- Сам факт того, что мы смотрим на государство, - это уже инновация. Традиционно мы этого не делаем, мы инвестируем в частный сектор. Но в сегодняшних условиях в Украине мы понимаем, что госбанки должны поддерживать экономику, а Укрзализныця - ключевой элемент всей логистической инфраструктуры сельского хозяйства. Революционными, безусловно, могут стать наши проекты в секторе энергетики. Они сейчас в работе, пока не могу раскрыть деталей. И по-прежнему мы ищем что-то новое и интересное в других секторах.
Стартапы - не наш бизнес. Мы довольно консервативны и можем посмотреть на стартапы, когда они уже привлекут каких-то ангелов и станут полноценным бизнесом. Но пока у нас таких нет.
- И в заключение спрошу о том, стало ли вам легче работать с вновь пришедшим правительством в силу того, что туда пришли люди из бизнеса?
- Однозначно да, мне стало легче. Это правительство намного более доступно, оно говорит на одном языке с бизнесом, оно быстрее реагирует. Играет роль и субъективный фактор: многих из них я много лет уже знаю. Но я стараюсь этим не пользоваться.
Но зачастую нам приходится решать вопросы, возникающие вследствие неэффективности всей остальной системы. Эти новые люди, попав в систему, столкнулись с согласованиями, подписями, бегунками... Они не могут этого поменять, к сожалению. Я не знаю, почему мы с министром должны в СМС-режиме решать, почему до него не дошла какая-то бумажка. Наверное, что-то в этой системе неэффективно.
- Наладить систему электронного документооборота корпорация не помогает?
- Пока что мы формально этим не занимаемся. У нас было несколько запросов на эту тему от разных структур, и мы просто делились на волонтерских началах тем опытом, который у нас с Мировым банком был в Молдове. Пока мне не очень понятно, кто из чиновников этим занимается. Пока что все выглядит так, что за электронное правительство и документооборот отвечают все, но никто конкретно. Когда станет ясно, в чьих руках и в какой сфере ответственности это находится, и к нам обратятся за помощью, мы рассмотрим вариант сотрудничества и в этом направлении.
