Инновации создают бизнесмены, а не чиновники или ученые

 Недавно один знакомый профессор рассказал мне любопытную историю. Ему на глаза попались результаты, в общем-то, непримечательного теста в форме головоломки, который проводился среди слушателей престижной американской бизнес-школы. В нем анализировалось умение человека находить быстрое решение в сложных ситуациях. Не буду вдаваться в детали, однако замечу, что правильно ответили на него немногим более 50% испытуемых. Профессор тут же провел свой небольшой эксперимент и задал ту же задачу 20 совершенно обычным гражданам России, которых объединяли лишь два параметра – высшее образование и возраст до 45 лет. Результаты просто ошеломили: правильно ответили все участники данного исследования, причем самый быстрый ответ был получен через восемь секунд.

Проблемы на пути российских инноваций

Ввиду недостаточной статистики сложно говорить о научной достоверности полученных данных, но одно совершенно очевидно – вышеупомянутый скромный эксперимент еще раз подтвердил то, что известно всем: интеллектуальный потенциал современной России по-прежнему один из самых высоких в мире, несмотря на многочисленные проблемы и несуразности современной жизни. Но тогда возникает простой и очевидный вопрос: почему в инновационной сфере мы все дальше и дальше отодвигаемся на обочину мировой науки?

Государство вкладывает немалые средства в инновационное строительство. Однако ощутимых результатов нет. Можно говорить о слабом предпринимательском климате и многом другом, но главное, думаю, в следующем: термин «инновация» большинством специалистов понимается однозначно – как новшество плюс его коммерциализация. В мире доля коммерциализации составляет до 95%, в России, по признанию вице-премьера Сергея Иванова, – около 1%. Отсюда и главная проблема – при неверном толковании сути инновационного процесса реализация последнего поручается в стране ученым и чиновникам. Но это прежде всего бизнес, и очень сложный, в котором они разбираются весьма слабо. В результате эффективность инвестиций в российские инновации почти в 100 раз ниже, чем, например, в США.

Существует и ряд других серьезных проблем. В стране, за редким исключением, региональная наука перестала функционировать как таковая. Конечно, отчетность имеется, и неплохая, но интересных инновационных проектов почти нет. Не стоит заблуждаться и в отношении бизнеса. По нашим оценкам, не более 5% отечественных бизнесменов еще только начинают задумываться о своем участии в инновационных процессах, а вкладывать туда средства готовы сегодня лишь немногие.

Все отмеченные выше проблемы вместе формируют основное препятствие на пути инновационного развития современной России – отсутствие инновационной среды. Такие структуры, как Роснано и, видимо, инноград в Сколково, выглядят пока несколько странно. Давайте представим на мгновение, что страна решила выращивать виноград в тундре. Строит огромные фабрики по производству вина и, по сути, ничего не делает для того, чтобы сформировать саму среду обитания винограда. Наше технологическое отставание от ведущих мировых держав, которое, по разным оценкам, на данный момент составляет 30-40 лет, с каждым годом не только не уменьшается, но и стремительно растет. В таких условиях сложно ожидать как от отечественных, так и от зарубежных инвесторов активности на российском инновационном поле: кто же будет вкладывать деньги в выращивание винограда в тундре?

Эталон или пройденный этап?

В мире сложилась определенная система финансирования инновационных проектов. На стадии фундаментальных исследований и научно-исследовательских разработок ведущую роль играет государство, далее активно подключается частный бизнес. При этом, например, в таких странах, как Германия и Япония, основную роль играют крупные компании, в США сопоставимое значение имеет венчурная индустрия. Частными инвесторами обычно выступают корпорации, инвестиционные и венчурные фонды или бизнес-ангелы.

В целом в высокоразвитых странах инновационные механизмы давно отработаны, привязаны к специфике государства и нередко служат неким эталоном для многих российских регионов. Мы пытаемся повторить их опыт на нашей земле, но пока не получается. А надо ли это делать? Следует заметить, что и в этих государствах далеко не все так безоблачно. Мировая венчурная индустрия достигла расцвета в 1980-е – 1990-е годы, когда среднегодовая прибыль в ней доходила до 80% и более. Но, например, за последние десять лет в США количество сделок в этой сфере уменьшилось в разы, годовой объем вложенных средств снизился более чем в пять раз. Перспективы еще более печальны. Так, некоторые зарубежные аналитики утверждают: если ситуация не изменится, отрасль уже в ближайшее время сократится почти вдвое.

Причина, на мой взгляд, проста: технологии венчурного инвестирования в большинстве своем перестали эффективно работать. Более того, понимание данного факта привело в США к появлению новых подходов, один из которых – модель распределенного партнерства, в соответствии с которой основное внимание уделяется не инновационным предприятиям, а прежде всего новым технологиям и продуктам. В этой модели предусмотрены четыре независимые организации, которые совместно работают над инновациями: институт, создающий новые разработки; компания, которая занимается поиском потенциального продукта на основе этих разработок; компания, ответственная за разработку продукта; компания с опытом продаж и выведения продукта на рынок. К сожалению, такой подход очень затратен и в представленном виде просто неприемлем для нас, так как подобных предприятий на всю Россию – единицы.

Страна «наркозависимых» инноваторов

Повторять путь зарубежных инноваторов – далеко не лучшая идея. Создать еще одну Силиконовую долину пытались многие, но достичь столь высокой эффективности не смог пока никто. Следует добавить, что помимо отмеченных выше проблем, сдерживающих развитие российских инноваций, существует еще одна – фундаментальная, о которой не принято говорить. На самом деле абсолютное большинство участников инновационной отрасли России переродились, став «наркозависимыми», и в качестве «наркотика» выступают бюджетные средства. Их в целом достаточно несложно получить, контроль со стороны государства формальный, а в качестве результата практически всегда выступает письменный отчет. К таким условиям быстро привыкают, теряют навыки, смотрят прежде всего на бюджет, сетуют на обстоятельства и постоянно требуют новых ассигнований.

В итоге наше общество существенно изменилось и среди ученых почти не осталось тех, кто в состоянии проводить серьезные исследования и достигать конкретных целей. И чем больше, на мой взгляд, федеральные власти вкладывают в инновации (в условиях переродившейся и фактически неработающей системы), тем, как это ни парадоксально, хуже результат. Ситуация очень напоминает жизнь с наркоманом: чем больше даешь денег, тем хуже его здоровье.

В России насчитывается более 50 венчурных фондов, а их совокупный капитал составляет, по разным оценкам, от 2 до 5 млрд долларов. К сожалению, многие из них правильнее называть фондами прямых инвестиций, так как они предпочитают вкладывать деньги на поздних стадиях развития предприятия, когда инновационным его уже трудно назвать. Конечно, есть и исключения, но их единицы.

Удивительная картина складывается и с различными грантами и программами Министерства образования и науки РФ в области инноваций. В последние годы правительство действительно направляет сюда немалые инвестиции. Однако после изучения критериев определения победителей придется признать: ни у ведущих молодых ученых, ни у самых продвинутых инновационных предпринимателей практически нет шансов на выигрыш, потому что он определяется перечнем формальных признаков (например, количество докторов наук, участвующих в проекте). Но мой опыт, увы, давно уже свидетельствует: чем их больше, тем ниже вероятность получения хорошего результата.

Напрашивается печальный вывод: за редким исключением, большинство существующих в России институтов, формирующих национальную инновационную инфраструктуру (вузы, фонды, технопарки, бизнес-инкубаторы и т.д.), уже не в состоянии участвовать в реальном инновационном процессе. В этой связи заявления руководства Роснано о том, что в обозримом будущем доля российской нанопродукции на мировом рынке составит 10%, выглядят даже не смешно. Конечно, шанс такой имеется, но, полагаю, не более чем один из тысячи.

Для комфортной работы

Анализ зарубежной статистики инвестиций в инновации показал интересную закономерность: если объемы венчурного инвестирования сокращаются, то активность бизнес-ангелов стабильна и в отдельных регионах даже растет. Думаю, здесь нет противоречия. Венчурные фонды в большинстве своем стали излишне бюрократичны и неповоротливы, мотивация рядовых сотрудников ослабла. При этом многие из них никогда не участвовали в создании инновационных предприятий, а потому действуют исключительно по учебникам и в соответствии с уставом фонда. Возможно, именно поэтому средняя доходность отрасли в ряде стран уже несколько лет отрицательна.

У бизнес-ангела все по-другому: он не только финансирует, но и участвует в управлении проектом, помогая команде как материально, так и своим огромным опытом. Иными словами, грамотный бизнес-ангел формирует вокруг создаваемого предприятия микросреду, в которой команде работать гораздо комфортнее. Именно понимание этого, казалось бы, очевидного факта натолкнуло будущих создателей новой российской технологии коммерциализации новшеств «START-парк» на идею формирования микрооазиса в отдельно взятом городе и вузе.

START-парк – по сути, фабрика по производству стартапов, которая несколько напоминает модель распределенного партнерства, где основное внимание также уделяется не созданию предприятия, а продукту. Но он на порядок дешевле, концентрируется на формировании инновационной микросреды, легко и последовательно вписывается в региональную специфику, при этом кардинально меняя ее образ. Первый в России START-парк (ИМИТ-Технопарк) в пилотном режиме около полугода работает в Череповце. Результаты выглядят пока обнадеживающе: один проект запущен, пять потенциальных предприятий – в стадии подготовки, практически по всем проектам начались продажи. Следует добавить: после внедрения новой технологии модель подготовки специалистов в небольшом региональном вузе (около 2 тыс. студентов) принципиально изменилась в сторону ориентированного на практику обучения. Расчетная производительность технологии «START-парк» для этого института – пять предприятий в год.

Пока что услугами местной фабрики по производству стартапов пользуются студенты и ученые вуза, однако уже со следующего года на ее базе планируется организовать открытую инновационную площадку, где каждый горожанин сможет получить реальную поддержку и целый комплекс бесплатных услуг в сфере инноваций. По прогнозам, в течение пяти лет здесь будет создано до 30 предприятий, суммарная капитализация которых должна превысить 2 млрд рублей. Причем все делается исключительно на частные средства. Процесс создания START-парков запущен в Санкт-Петербурге и Вологде, интерес к этому проекту проявили в ряде городов Центральной России.

Наверное, только сумасшедший доверит свои деньги наркозависимому человеку, несмотря на любые уговоры. Так и в российском инновационном секторе частный бизнес фактически как не участвовал, так и не будет участвовать, во всяком случае, пока не увидит «здоровый организм», которому действительно можно верить. Таковых, к сожалению, почти нет, за исключением нескольких десятков лидеров отрасли, отдельных сетей бизнес-ангелов, START-парков и, пожалуй, новых региональных технологий, о которых широкая публика пока не знает.

Федеральной власти нужно серьезно заняться фундаментальной наукой, а расходы на инновационное развитие следует, видимо, постепенно сокращать, по крайней мере на нынешнем этапе. Одновременно важно – без суеты, последовательно и серьезно – поддерживать (прежде всего политически и законодательно) новые, но уже проверенные начинания в сфере организации инновационной деятельности.

Источник: журнал "Эксперт Северо-Запад"