В интервью LIGA.net Томаш Фиала поведал об итогах 2020 года для экономики Украины, как на Украину времен Владимира Зеленского смотрят крупные инвесторы, что произошло с экономикой и бизнесом, какой результат Dragon Capital и чего ждать в 2021 году.
– Как бы вы описали 2020-й для украинской экономики?
– Смотря с чем его сравнивать. Конечно, все намного хуже наших прогнозов января-февраля, но при этом существенно лучше, чем мы ожидали в марте-апреле. Я говорю не только о пандемии. В начале года мы ожидали гораздо большей работы властей в направлении инвестиционной привлекательности страны. Владимир Зеленский нас приятно удивил сразу после избрания. Но где-то с марта ситуация ухудшилась – и в плане назначений, поскольку ушло много реформаторов, и в плане растущего влияния олигархов. Но вселяют надежду назначения Милованова и Маркаровой (экс-министр экономики Тимофей Милованов стал советником главы Офиса президента, кандидатура Маркаровой обсуждалась в качестве возможного посла Украины в США). Хочется верить, что это – начало позитивного тренда.
– А если все же об экономике?
– В целом ситуация для Украины очень неплохая: благодаря беспрецедентной фискальной и монетарной реакции на COVID крупнейших стран, мировая экономика восстанавливается V-образно. Ставки во всем мире снизились, есть ожидание что Федрезерв и Европейский центробанк будут держать их в районе нуля или даже ниже в течение следующих четырех лет. Для Украины – это позитив, поскольку, во-первых, доллар на международных рынках слабеет, во-вторых, инвесторы будут искать положительную доходность. Также улучшилась внешняя конъюнктура для украинского экспорта, цены находятся на высоких уровнях. Метинвест (металлургический холдинг Рината Ахметова. – Ред.) в сентябре 2020 показал самую высокую EBITDA (доналоговая прибыль) с момента реструктуризации долгов в 2015-м. EBITDA Кернел в третьем квартале 2020 была рекордной в истории компании.
Еще позитив для Украины – результаты выборов в США. До этого многие инвесторы сидели в кэше, но теперь ситуация стала понятной, к тому же, вероятно, в январе мы увидим split congress, когда при президентстве демократа Джо Байдена в Сенате США будут доминировать республиканцы. Это значит, что Штаты вряд ли пойдут на новый большой пакет фискальных стимулов и повышение налогов. Ставки дольше будут оставаться низкими.
– Как инвестор, вы бы вложили сейчас большие деньги в украинские активы, будь то ОВГЗ или евробонды?
– Евробонды Украины пользуются спросом. Мы тоже в прошлую пятницу приняли участие в доразмещении еврооблигаций, которое для Минфина, кстати, прошло очень успешно. После длительного перерыва с февраля иностранцы в декабре снова начали покупать ОВГЗ.
– В сентябре вы заявили, что видите со стороны обновленного руководства Нацбанка определенную лояльность к девальвации гривни. До сих пор так считаете?
– Тогда действительно была информация от некоторых банковских казначеев, что НБУ не возражает против ослабления гривни. Позже в самом Нацбанке это объяснили техническими причинами – из-за смены руководителей реагирование валютного блока на какое-то время стало не таким гибким, как раньше. Сейчас нельзя так сказать, нареканий по поводу валютной политики нет. Насколько я слышал, у МВФ и банков – тоже.
– Вы согласны с критикой прежнего куратора валютного блока в НБУ Олега Чурия за резкое укрепление гривни в 2019 году?
– На мой взгляд, рост курса был слишком резким. Тренд на укрепление национальных валют был и в других странах мира, но центробанки, как правило, ограничивали его в однозначных процентных величинах (в 2019 году гривня на пике демонстрировала почти 20% годовой ревальвации). НБУ тоже мог бы сделать ревальвацию не такой резкой, особенно в четвертом квартале 2019 года.
– Какая в целом ситуация с курсом? Соответствует ли девальвация, которую мы увидели во втором полугодии процессам в экономике?
– У нас сейчас профицит текущего счета платежного баланса, поэтому теоретически, гривня должна укрепляться. С другой стороны, были негативные ожидания рынка. Они были вызваны в основном ожиданиями от сотрудничества с МВФ.
– Вы тоже поучаствовали в создании негативных ожиданий, когда на одном из телеэфиров в конце марта заявили прогноз по курсу в 30 грн/$ на конец года. Сейчас мы видим, что ситуация несколько лучше – курс находится ближе к 28 грн/$. Зачем вы тогда решили публично выступить с таким прогнозом, если понимали, что он может не оправдаться?
– Мы регулярно публикуем свои прогнозы, в тот момент решили не отходить от этой практики, даже, несмотря на кризис. В марте мы увидели серьезную девальвацию из-за оттока капитала из страны, Для того, чтобы ее погасить, НБУ пришлось потратить $2 млрд. Поэтому основное падение гривни, что мы предсказывали, все же произошло. Хотя и потом наши ожидания улучшились.
– Почему прогноз не оправдался?
– В марте никто не знал, что, например, ФРС напечатает за два месяца больше денег, чем за год во время кризиса 2008-2009, что локдауны начнут снимать через 6 недель, и уже в третьем квартале мы увидим такой рост мирового ВВП.
– Почему весь мир, в том числе развивающиеся рынки, залит деньгами, а инфляция не растет?
– Низкий спрос и высокое предложение. Слабое потребление. Люди переживают, будет ли у них работа и доход, поэтому наращивают сбережения, меньше покупают и меньше пользуются кредитным ресурсом. С другой стороны, экономика сильно упала, это значит, что производители не задействуют все мощности, то есть не могут себе позволить повышать цены.
– Почему Украина не может напечатать деньги в ответ на кризис, как делают развитые страны? Или все же может?
– Нужно помнить, что кредитный рейтинг Украины все еще на пять-шесть ступеней ниже инвестиционного. Это значит, что если мы напечатаем деньги, то тут же получим девальвацию: поскольку доверия к гривневым активам нет, дополнительный ресурс уйдет в доллары.
– Как украинский бизнес пережил этот год? Были прогнозы о банкротстве целых секторов – оправдались ли они? И есть ли те, кто выиграл от кризиса?
– Ситуация действительно плачевная в сфере, связанной с туризмом: гостиницы, рестораны, авиация. Плохо – у ритейлеров, которые занимаются одеждой. Относительно хорошо – с продажами электроники и мебели. Естественно в плюсе все, что связано с онлайном. Кроме того, экспорт: агрокомпании, которые не имели проблем с урожаем, руда, металлы.
– Достаточно ли государство помогло украинскому бизнесу?
– Недостаточно. Я не приверженец каких-то специальных программ, поскольку их сложно качественно задизайнить в такие короткие сроки и на них влияют vested interests ("личные интересы" – термин, описывающий влияние на государственную политику со стороны олигархов, коррупционеров и других заинтересованных лиц). Кроме того, государство очень неэффективно распоряжается деньгами. Даже в США и Европе были огромные злоупотребления. В Украине такие истории заканчиваются потерей половины средств. Но даже если посмотреть на программу 5-7-9, там выдано лишь 15 млрд грн кредитов, причем около 70% – рефинансирование старых долгов. То есть ожидаемого толчка для развития экономики не получилось.
– Чем тогда государство могло помочь?
– Не тормозить все лето с МВФ. Тогда у нас были бы более низкие процентные ставки, банки были бы готовы больше кредитовать. В целом нужно создавать условия для бизнеса – в отличие от этих копеечных программ, это даст эффект на сотни миллиардов.
– Какие финансовые результаты у Dragon Capital в этом году, если смотреть по направлениям бизнеса?
– Хуже, чем в 2019-м, но у нас будет позитивный результат по году, что уже неплохо. Например, по торговле ценными бумагами, мы еще в феврале поняли, что ситуация будет плохой, все продали и ушли в кэш, поэтому ничего не потеряли в марте.
– Что было в вашем портфеле: украинские бумаги или это более широкий набор инвестиций?
– Это широкий набор инвестиций, но фокус на Украине.
– В сегменте прямых инвестиций есть прибыльные компании?
– Да, некоторые закончат год даже лучше, чем 2019-й. Хорошие результаты в IT, e-commerce, коммерческой и жилой недвижимости, рекордные продажи загородной недвижимости, у Нового времени.
– Новое время – в плюс выйдет вся компания?
– Вся – нет. Но та часть бизнеса, которая работает в онлайне – да.
– Вы покупаете финансовые медиа в холдинге Treeum. Зачем?
– Мы пока не комментируем эту тему, поскольку пока только получили разрешение АМКУ, но сделка еще не завершена.
– Недвижимость потеряла свою ценность, как актив за это время?
– Смотря какая. Склады – хорошо, у нас заполняемость близка к 100%, арендные ставки не упали. Торговые центры превзошли ожидания. Изначально мы думали, что ТЦ откроются где-то в июле с посещаемости примерно в 30% от докризисной, на конец года ожидали 60%. Но открылись мы раньше и с посещаемости 50-60% и поднялись до 70-90%. Конверсия и средний чек выросли: если люди приходят в ТЦ, то обязательно что-то покупают. Офисы – в этом году цифры еще неплохие, поскольку там, как правило, длинные контракты, но дальше этот сегмент будет самым слабым. Многие компании перешли на удаленную работу, многие – приостановили планы по расширению.
– Сколько у вас в управлении квадратных метров недвижимости?
– Около 700 000. 330 000 – это склады. Остальное – плюс-минус одинаково у торговых центров и офисов.
– Вы крупнейший рантье в Украине?
– Нет, как минимум, Эпицентр крупнее – у них более миллиона.
– В этом году вы купили два индустриальных парка, что вызывает некоторый диссонанс: Dragon всегда подчеркнуто отстраненно держался от сфер, в которых многое зависит от государства, в то время как индустриальные парки – это история о льготах и преференциях. В чем логика?
– Эти объекты просто называются индустриальными парками, но они не имеют отношения ко льготам – мы на это не претендуем. Бизнес здесь в том, что это в основном складские помещения, но мы не против, чтобы часть площадей использовались под производство. Мы уже ведем переговоры с производителями, они могут арендовать у нас эти площади. Например, некоторым интересно вывести производство за пределы города. А с государством связываться не хочется – это всегда бюрократия и есть риск, что если ты возьмешь что-то у государства, потом за тобой десять лет будут ходить СБУ и прокуратура.
– Сколько прямых инвестиций в портфеле Dragon Capital?
– Мы озвучиваем сумму прямых инвестиций за последние пять лет – это порядка $500 млн.
– Вы говорили, что инвестируете только в бизнес, который дает 30% доходности. В этом году получается выйти на эту цифру?
– Да, за последние 20 лет мы имеем среднюю доходность более 30% годовых и, как правило, таргетируем этот уровень. Что будет в 2020 году – пока рано говорить, итоги подведем в январе-феврале. Но, думаю, будет меньше 30%. Скорее, даже меньше 20%.
– Стартапы вас интересуют?
– Честно говоря, нет. Это очень кропотливая работа, в которой нужно сделать много маленьких инвестиций в надежде, что одна-две из них взлетят. Я, наверное, не настолько люблю рисковать – предпочитаю более крупные, но надежные вложения, с определенным track record.
– Из агро вы ушли полностью после продажи компании Чумак?
– У нас есть Карловский машиностроительный завод в Полтавской области, производитель элеваторного оборудования.
– Но в целом на агро смотрите?
– Так, чтобы инвестировать свои деньги – нет. Но у нас есть серьезная экспертиза в этом сегменте – наш инвестиционно-банковский отдел обслуживает сделки M&A и работает с привлечением финансирования в агросекторе.
– Почему не рассматриваете свои инвестиции?
– С одной стороны, этот сектор в Украине на взлете, но с другой, на этот бизнес очень сложно повлиять. Многое зависит от урожая и погодных условий, от цен на продукцию. Поэтому компании торгуются с низким мультипликатором – максимум 4-5 EBITDA. Это намного меньше, чем в секторах с большей долей добавленной стоимости.
– Почему не сложилось с покупкой Идея Банка?
– В основном, из-за начала кризиса, связанного с COVID. Договор купли-продажи мы заключили в декабре 2019 года, но финальную стоимость акций должны были согласовать после дополнительного pre-closing due diligence. К сожалению, мы так и не договорились с продавцом о финальных цифрах.
– Сейчас смотрите на другие банки? Рассматривали, например, банк Кредит Днепр, недавно купленный Александром Ярославским у Виктора Пинчука?
– Мы больше смотрели на розничные банки. Большой корпоративный портфель в Украине – это рискованное дело. За хороших клиентов идет большая конкуренция, маржа бизнеса низкая. В остальном – выдавать корпоративные кредиты рискованно, поскольку в стране нет верховенства права. Заемщики могут "занести" в суды и правоохранительным органам до 10% суммы кредита и за счет этого просто сказать банку "до свидания".
– Сколько, на ваш взгляд, нужно инвестировать, чтобы создать конкурента Привату и Монобанку?
– У Монобанка три миллиона клиентов, стоимость такого банка – это сотни миллионов долларов. Думаю, инвестиций нужно не меньше нескольких десятков миллионов долларов.
– Dragon Capital передала Киевской школе экономики здание в Киеве. На каких условиях?
– Мы купили это здание на себя, сейчас делаем там ремонт. Все вместе обойдется примерно в $5 млн. Здание – более 4 тыс. кв. м. Мы делаем все это конкретно под КШЕ. Условия: они арендуют его у нас по ставке в несколько раз ниже рыночной, и имеют право выкупить здание по себестоимости в любой момент, заплатив всю сумму сразу или частями.
– Что это для вас – благотворительность или особая инвестиция в образование?
– Украине не хватает людей с хорошим экономическим образованием. Благодаря такой базе Школа сможет, во-первых, не переживать об арендной ставке и о том, что им через какое-то время придется искать новое место, во-вторых, в год они смогут обучать порядка 500 человек на долгосрочных программах и несколько тысяч – на краткосрочных.
– Кого еще поддерживаете на благотворительных началах?
– Есть программа по обучению украинцев в Стенфорде: каждый год туда едут учиться три человека. Потом поддерживаем Центр экономической стратегии, Центр противодействия коррупции, Transparency International, Охматдет в сфере диджитализации процессов. Еще – Украинскую академию лидерства, помогали Украинскому католическому университету построить Коллегиум (место общего проживания и общения студентов, преподавателей и работников университета).
– Сколько тратите на эти программы?
– В этом году получается около $6 млн.
– Такая благотворительная активность не мешает вашему бизнесу, учитывая, что в последнее время многие политики в Украине строят свою риторику на "антисоросовских настроениях" и ваша фамилия в таких случаях обычно идет после Джорджа Сороса через запятую?
– Не думаю, что это мешает бизнесу. Конечно, есть черный пиар, но это вызывает только улыбку. Умные люди все понимают, а мнение неумных – не настолько важно. С другой стороны, рост влияния пророссийских и олигархических сил мотивирует нас помогать правильным начинаниям еще больше, чтобы эти силы не победили в Украине.
– Чем может закончиться история с ПриватБанком, на ваш взгляд?
– Сложно сказать. Мы видим, что со стороны властей и правоохранительных органов – не только при президенте Зеленском, но и при Порошенко – нет желания как-то компенсировать затраты государства на спасение банка. Власть слишком слаба, чтобы попытаться вернуть эти $5,5 млрд. Надежды только на суды в Великобритании, США, на Кипре и в Израиле.
– В ваших прогнозах присутствует сценарий, при котором ПриватБанк будет возвращен бывшим собственникам?
– Возврат Коломойскому и Боголюбову – нет. Но не исключено, что они добьются некоего компромисса и взаимозачета с государством.
– Какой запас прочности у Коломойского? Дождемся ли мы момента, когда у него закончатся деньги, учитывая всемирный арест их с Боголюбовым активов?
– Здесь у них хватает активов. Они паразитируют на госпредприятиях, например.
– На своей большой пресс-конференции в прошлом году Владимир Зеленский прямо назвал вашу компанию чем-то вроде "иностранного агента" – в негативном смысле этого слова. Как вам работается при этой власти?
– Меня удивило такое внимание ко мне, как собственнику НВ, тем более, что в одном из интервью перед выборами Зеленский говорил, что наоборот хотел бы привлечь в сферу медиа иностранных инвесторов, чтобы снизить роль олигархических СМИ. С тех пор я ничего не слышал об этом вопросе. В целом была одна общая встреча бизнес ассоциаций с Зеленским. Это было в феврале. Тогда мы сказали президенту, что удовлетворены тем, что происходит в стране, и он произвел впечатление человека, способного слушать бизнес. После этого контактов больше не было. И действия президента в плане назначений пошли вразрез с его предвыборными обещаниями и видением бизнеса.
Тем не менее, бизнес благодарен президенту и правительству за принятое решение, не объявлять локдаун в декабре, поскольку это самый активный месяц по розничным продажам, и ущерб для малого и среднего бизнеса был бы максимальным. Мы рекомендовали такой сценарий и рады, что президент прислушался ко мнению бизнеса.
– После отставки главы НБУ Якова Смолия вы заявили, что приостанавливаете инвестиции в Украине, но фактически возобновили их через небольшой промежуток времени. Увидели что-то хорошее в действиях властей?
– Мы приостановили инвестиции до момента, пока не поймем, что будет с монетарной политикой НБУ после смены менеджмента. Был риск, что она изменится в сторону финансирования бюджета и девальвации гривни. Этого не произошло.
– Это заслуга нового менеджмента, который остается независимым или пока ситуация держится из-за угрозы полностью потерять поддержку МВФ?
– У нового главы НБУ Кирилла Шевченко хорошая репутация, бизнес и банки довольны политикой и коммуникацией Нацбанка.
– Почему независимость Нацбанка важна даже во времена кризиса?
– Если НБУ не печатает деньги, это мотивирует правительство вести себя дисциплинировано и не раздувать расходы. И главное – проводить реформы.
– Какие ваши ожидания по курсу гривни в 2021 году?
– Благодаря высоким ценам на наш экспорт, профициту текущего счета и возобновившемуся интересу иностранных инвесторов к нашим ОВГЗ мы ожидаем средний курс в 2021-м на уровне 27,2 грн/$, а в конце года — 28 грн/$. В первом полугодии курс может укрепиться больше – до 26 грн/$. Мы не ожидаем, что НБУ позволит курсу укрепиться более чем на 10%. Это бы навредило экономическому росту.
– Какие риски для экономики вы видите в следующем году?
– Фискальный риск. Дефицит бюджета надо снижать. В этом году 7,5% дефицита никак не будут достигнуты, мы ожидаем, что получится не больше 5-5,5% ВВП. Больше профинансировать не выйдет, поэтому придется сократить расходы – как минимум, на 60 млрд грн. В 2021-м правительству нужно привлечь порядка $20 млрд финансирования: чтобы рефинансировать старые долги и покрыть все еще огромный дефицит бюджета в 230-240 млрд грн. Это очень много денег. Без МВФ и других внешних кредиторов найти их невозможно. Значит, придется быть дисциплинированными, снижать расходы и дефицит, а также делать реформы.
– Какой запас прочности у этой конструкции? Сколько времени есть на переговоры с тем же МВФ?
– В следующем году довольно сложным будет период с сентября по декабрь, поэтому к тому моменту нужно будет договориться с МВФ. Если первое полугодие мы еще сможем "пропетлять" то во втором без МВФ придется либо делать существенный секвестр бюджета, либо печатать деньги. Но тогда нас сразу же ждет резкая девальвация и инфляция.
– Есть ли риски вне экономики?
– Олигархи. Коломойский, Медведчук. Первому интересен хаос, поскольку он фактически невыездной из страны из-за расследования в США. Второй финансируется из России. Оба могут добавить больших проблем.
